Техану. Последняя книга Земноморья - Страница 4

Ферру в ботинок попал маленький камешек. Они остановились, чтобы вытащить его, а затем пошли дальше, постепенно замедляя шаг, ибо тропинка, петлявшая меж поросших лесом каменистых утесов, становилась все круче. Тишину полуденного зноя нарушало лишь пение цикад.

— Вот какую историю поведала она Огиону:

Когда Сегой в начале времен поднял острова из моря, земля и гулявший по ней ветер сперва породили драконов.

Так гласит Песнь Сотворения. Но в песне старухи утверждалось, что когда мир был юн, люди и драконы были единым народом, крылатой расой, говорящей на Древнем Наречии.

Они были прекрасны, сильны, мудры и свободны.

Но ничто не вечно в нашем мире. Некоторые люди-драконы постепенно стали все больше времени проводить в небе, наслаждаясь свободой полета. Они уделяли все меньше и меньше внимания наукам и ремеслам, своим домам и городам. Единственным их желанием было летать все дальше, охотиться и поедать свою добычу, не беспокоиться ни о чем, нуждаясь лишь в свободе полета.

Остальные люди-драконы все реже и реже поднимались в воздух, занятые накоплением денег, а также изучением различных ремесел и наук. Они строили крепкие дома, в которых хранили свои постоянно умножаемые сокровища, предназначенные для передачи их детям. И вскоре они стали бояться своих диких собратьев, которые могли прилететь и уничтожить их достояние, сжечь их дома вместе со скарбом просто из природной свирепости и забавы ради.

Диким сородичам людей-драконов был неведом страх. Они не учились на своих ошибках. Пользуясь их безразличием и бесстрашием, утратившие способность летать расставляли на них ловушки, как на диких животных, и безжалостно убивали их. Но им на смену прилетали все новые, которые сжигали прекрасные дома, сея смерть и разрушение. Сила вступила с разумом в схватку, которая шла с переменным успехом.

Те, кто не в силах был побороть страх, старались держаться в стороне от схватки, а когда это стало невозможным, они бежали с поля битвы. Построив лодки, они уплыли на восток, покинув западные острова, где гигантские крылатые бились со своими бескрылыми собратьями среди разрушенных городов.

Так некогда единая раса разделилась на два народа: злобных и диких драконов, сметавших все на своем пути в своей беспредельной, слепой ярости, которые жили на островах Западного Предела; и намного более многочисленных людей, чьи богатые города были раскинуты по всем Внутренним Островам, а также по южному и Восточному Пределам. Однако среди последних нашлись такие, кто сохранил знание Древнего Наречия, на котором до сих пор говорят драконы. Этих людей и зовут волшебниками.

Но песня утверждает, что среди людей встречаются также и те, кто знает, что их предки были драконами, а некоторые драконы сознают свое сродство с людьми. В песне говорится, что когда единый народ разделился на две расы, некоторые особи сохранили в себе черты как людей, так и драконов, не утратив при этом крылья. Они устремились не на восток, а на запад, в Открытое Море, и летели до тех пор, пока не достигли края света. Там они зажили в мире и согласии, огромные крылатые существа, с разумом человека и сердцем дракона. Поэтому старуха и пела:

«Далеко-далеко на Западе На самом краю света Мой народ танцует На ином ветру».

Вот какую историю поведала магу в своей песне Женщина из Кемая.

Тоща Огион сказал ей: «Когда я впервые взглянул на тебя, я увидел твой истинный облик. Та женщина, что сидит сейчас у очага — это всего лишь оболочка, подобная платью, которое она носит.»

Но старуха, смеясь, покачала головой и ничего не сказала, кроме как: «Если бы все было так просто!»

Вскоре Огион вернулся в Ре Альби. Поведав мне эту историю, он сказал: «С того самого дня я не перестаю думать о том, действительно ли кто-то — неважно, люди или драконы — живет много западнее самых западных островов, не перестаю размышлять над тем, кто мы такие, как нам обрести свою целостность…» Ты не проголодалась, Ферру? Вон, смотри, у поворота дороги отличное место для привала. Возможно, оттуда мы сможем увидеть Порт-Гонт, что лежит внизу, у подножия Горы. Это большой город, больше даже, чем Вальмут. Когда дойдем до поворота, давай присядем и отдохнем немного.

С высоты изгиба дороги они и впрямь увидали обширные леса и луга, уступами спускавшиеся к городу; величественные скалы, охранявшие вход в бухту; качавшиеся на темной глади моря лодки, похожие на горстку щепок или на жучков-водомерок. Далеко впереди над дорогой нависал огромный утес, на котором располагалась деревушка Ре Альби, Соколиное Гнездо.

Ферру ни разу не пожаловалась на усталость, но когда Гоха, наконец, сказала: «Что ж, пошли дальше?», девочка, сидевшая на пятачке между дорогой и бескрайней ширью неба и моря, отрицательно помотала головой. Солнце припекало вовсю, а они после завтрака на рассвете прошагали немало миль.

Гоха достала бутыль с водой, и они вновь попили. Затем женщина накормила девочку, достав из мешочка изюм и грецкие орехи.

— До цели нашего путешествия уже рукой подать, — сказала Гоха. — И я хочу, если удастся, прийти туда засветло. Я тороплюсь увидеть Огиона. Ты, конечно же, жутко устала, но мы пойдем потихоньку. Зато сегодня мы будем спать в тепле и безопасности. Бери мешочек, вешай его на пояс. Изюм вернул силу твоим ногам. Может, сделать тебе посох — как у волшебника — чтобы ты опиралась на него при ходьбе?

Ферру живо кивнула. Гоха достала нож и срезала для девочки толстый ореховый прут, а затем из ветки лежавшей на обочине дороги засохшей ольхи сделала и себе прочный, легкий посох.